Собрание пьес. Книга 2 - Страница 22

Народ молча все теснее и теснее нажимал друг на друга.

Растопчин. Бей его… Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского… Руби… я приказываю…

Толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.

Верещагин. Граф… граф… один Бог над нами…

Растопчин. Руби его… Я приказываю…

Офицер. Сабли вон… Руби…

Верещагин — вслед за восклицанием удивления у него вырвался жалобный крик от боли, и этот крик погубил его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Он с криком ужаса, заслоняясь руками, бросился в толпу, к народу. Высокий малый, на которого наткнулся Верещагин, вцепился руками в тонкую шею его и с диким криком с ним вместе упал под ноги навалившегося ревущего народа.

В толпе. Топором его бей, что ли… Задавили?.. Изменщик… Христа продал… Жив… Живуч… Поделом вору мука… Топором-то… Али жив?

Толпа уволакивает Верещагина и с ним вместе высокого мастерового.

Занавес.

Картина одиннадцатая

Комната в ярославском доме Бронникова, где проездом остановились Ростовы с раненным князем Андреем. Простая обстановка, ширма, кушетка. Наташа с вязаньем в руках сидит одна. За ширмой лежит князь Андрей.

Кн. Марья (вошла). Можно видеть брата?.. Что…

Наташа бросилась ей навстречу и, обняв ее, зарыдала на ее плече, закрыв лицо руками.

Кн. Марья. Но как его рана? Вообще, в каком он положении?

Наташа (дрогнувшим голосом). Вы… вы… увидите это…

Сели на кушетку.

Кн. Марья. Как шла болезнь? Давно ли ему было хуже? Когда это случилось?

Наташа. Все было хорошо… Опасность миновала… Но два дня тому назад вдруг это сделалось… (Удержала рыдания.) Я не знаю, отчего, но вы увидите, какой он стал.

Кн. Марья. Ослабел, похудел?

Наташа. Нет, не то… Но хуже. Вы увидите… Ах, Мари, он слишком хорош… Он не может, не может жить, потому что…

Отодвинула ширму.

Кн. Андрей (лежит на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он худ и бледен. Одна худая, прозрачно-белая рука его держит платок, другою он тихими движениями пальцев трогает тонкие отросшие усы. Глаза его смотрят на входящих Наташу и Мари. Он поцеловался с сестрой, рука в руку, по их привычке. Голосом таким же ровным и чуждым, как его взгляд). Здравствуй, Мари… Как это ты добралась? И Николушку привезла?

Кн. Марья. Как твое здоровье теперь?

Кн. Андрей. Это, мой друг, у доктора спрашивать надо. Благодарю, мой друг, что приехала.

Княжна Марья пожала ему руку.

Кн. Андрей (чуть заметно поморщился от ее пожатия. Указывая на Наташу). Да, вот как странно судьба свела нас… Она все ходит за мной…

Наташа. Мари проехала через Рязань…

Кн. Андрей. Ну, что же?

Наташа. Ей рассказывали, что Москва вся сгорела совершенно; что будто бы…

Кн. Андрей. Да, сгорела, говорят… Это очень жалко… (Стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы. Наташа вышла.) А ты встретилась, Мари, с графом Николаем? Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась. Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились.

Кн. Марья. Что обо мне говорить. Andre, ты хоч… ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе…

Кн. Андрей (чуть заметно улыбнувшись). Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал. Князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним. Княжна Марья, когда Николушку увели, подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.

Кн. Андрей (пристально посмотрел на нее). Ты о Николушке? Мари, ты знаешь Еван…

Кн. Марья. Что ты говоришь?

Кн. Андрей. Ничего… Не надо плакать здесь. Слушай, Мари… я хотел сказать. Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но Отец ваш питает их. Но нет, вы поймете это по-своему, совсем не поймете. Живые не могут этого понимать: что все чувства, которыми вы здесь все дорожите, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они ничтожны, не нужны. Мы не можем понимать друг друга… Когда я увидел Анатоля Курагина, которому рядом со мной отрезали ногу, я помню, мне стало жаль и его, и себя, и всех… Все простить…

Замолчал. Княжна Марья заплакала, вышла.

Кн. Андрей (один, про себя, словно в бреду). Могло или не могло это быть? Неужели только затем так странно свела меня судьба с Наташей, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю Наташу больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я ее люблю? (Застонал.)

Наташа (вошла с вязаньем в руках). Вы не спите?

Кн. Андрей. Нет, я думаю о вас; почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, не дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.

Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженной радостью.

Кн. Андрей. Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.

Наташа. А я? (Отвернулась на мгновенье.) Отчего же слишком?

Кн. Андрей. Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?

Наташа. Я уверена, я уверена…

Кн. Андрей. Как бы хорошо…

Наташа. Однако вы не спали. Постарайтесь заснуть… пожалуйста… (Ушла за ширму.)