Собрание пьес. Книга 2 - Страница 112

112

Камру (низко поклонившись царю). Если царь будет спать ночью, у него не останется времени для поклонения Богу.

Киноджа. Но я и днем не спал.

Камру. Если царь будет спать днем, то пострадают его подданные.

Киноджа. Когда я им нужен, они хотели бы, чтобы я судил их и днем, и ночью. И тогда они смотрят на меня и судят меня еще строже, чем я их сужу. Когда они мне нужны, они были бы рады, если бы я спал круглые сутки. Когда я тревожу их, они ропщут и готовы были бы усыпить меня навеки. Они не могут обойтись без людей, которые за них думают, сражаются и молятся. А для поклонения Богу иная минута святее целого дня. Нет, страж, я не сплю по иной причине.

Камру. Великий царь, ты ждешь того, кто приходит внезапно. Но не тревожься, — я на страже, никто не войдет в твой чертог и не похитит твоих сокровищ.

Киноджа. От приходящего внезапно никто не остережется.

Издали доносится угрожающий голос:

— Я иду! И кто из людей заставит меня вернуться?

Киноджа. Страж, ты слышишь этот голос?

Камру. Я слышал этот голос, когда с женою и с сыном шел в твой славный город. Жена и сын думали, что я знаю, чей это голос, и спрашивали меня. Кто знает хотя немногое, того спрашивают обо всем. Но я ничего не мог сказать им. Я знаю мой долг и не допытывался, что это за шум. Но если ты, царь, повелишь мне, я тотчас узнаю, кто это, и доложу об этом двору, населенному рабами святейшего закона.

Киноджа. Иди узнай и скажи мне. Только мне, — никому иному не надо знать.

Камру уходит. Киноджа окутывает тело и лицо черным покрывалом, поглощающим всякий свет. Становится незрим. Идет вслед за стражем. Ходжистэ выходит на кровлю. Слышен голос:

— Я иду! Кто меня задержит?

Входят Халис, несет в глиняной посуде пищу для отца, и Чундер, несет в глиняном кувшине воду для мужа.

Халис. Отец, где ты?

Ходжистэ. Твой отец ушел в пустыню прогнать духа, который тревожит великого царя.

Халис (испуганно и радостно). Здесь прекрасная царевна.

Халис и Чундер кланяются царевне.

Ходжистэ. И мой отец ушел в пустыню. Ушли сильные, остались женщины и дети.

Чундер. Царевна, сын мой заменит отца на страже. Он силен и верен, как и его отец, и пока отрок здесь, ты, царевна, ничего не бойся.

Ходжистэ. Я никогда не боюсь. Меня не научили страху. (Халису.) Милый отрок, иди за твоим отцом и помоги ему охранять в пустыне великого царя. Ужасны и неодолимы тайные силы, но страхи бегут от того, кто чист и непорочен.

Халис кланяется царевне до земли и уходит. Чундер садится на ступени. Ходжистэ смотрит вдаль.

Ходжистэ. Кто за себя не боится, тот вдвое боится за другого. Я боюсь за отца и за милого, ты — за мужа и за сына. Одна тоска в наших сердцах.

Чундер. Царевна, а кто же твой милый и где он?

Ходжистэ. Все дальше, все дальше уходит.

Чундер. А кто же он?

Ходжистэ. Женщина, ты слишком любопытна. Скажи мне лучше утешительную сказку.

Чундер. Если хочешь, милая царевна, я расскажу тебе о том, как один…

Луна восходит над чертогом, полная и ясная. Серебристый туман заволакивает все предстоящее, и не слышно слов утешительной сказки. Отходит от чертога действие и влечется в пустыню.

Действие второе

Пустынное поле. Перекресток двух тихих дорог. Полная луна светит ярко и смотрит, любопытная, как беременная женщина. Див с темным, но прекрасным лицом стоит в тени цветущего и благоухающего истомно дерева и кричит страшным голосом:

— Я иду! Кто заставит меня вернуться?

Входит Камру. За ним Киноджа в черном плаще, поглощающем всякий свет.

Камру. Прекрасный и великий Див, почему ты говоришь эти страшные слова?

Див. Я — ангел смерти.

Каиру, мгновенно ужаснувшись, падает на лицо свое, кланяясь Диву. Но мужество воина тотчас же возвращается к нему. Он поднимается и говорит с Дивом, как человек, всегда готовый встретить смерть.

Камру. Путь перед тобою свободен. Отчего же ты медлишь на этом перекрестке и с кем ты споришь?

Див. От многих душ исходящие незримые нити держат на земле того, к кому я послан, но и эту сеть я разрушу, как легкую паутину.

Камру. Чем же ты умерщвляешь?

Див. Взором моим и голосом я зову душу, которой настал срок расстаться с телом.

Камру. Куда ты идешь?

Див. Я иду в чертог царя Киноджи.

Камру. Чертог великого царя охраняется крепко.

Див. Дни царя истекают, и я иду, чтобы взять его душу и отнести ее к превысокому престолу.

Камру. Я должен вернуть тебя обратно. К господину моему не пущу тебя, страшный.

Див. Никакою силою меня не вернешь и не остановишь.

Камру. Дам тебе многоценный выкуп за душу господина моего.

Див. Ты слишком смело обещаешь. Когда ты узнаешь, чего я требую, ты откажешься.

Камру. Я дам все, чего ты потребуешь.

Входит Халис.

Халис. Отец, что ты делаешь в этом мрачном месте? В первую же ночь ты оставил порог высокого чертога! Ты забыл о царе, и царевна в тревоге и в страхе. Что подумает царь, если узнает, что ты ушел?

Камру. Я спорю с этим духом о душе моего великого господина.

Див. Разве есть еще верность на земле? Везде, куда я приходил, я видел, что люди торопятся пасть к ногам нового господина. Один только ты хочешь сохранить сочтенные дни и умножить дни обреченного моему мечу.

Камру. Скажи, какой ты возьмешь выкуп.

Див. Чтобы я оставил душу твоего господина в его теле, ты хочешь принести великую жертву. Подумай, — если царь умрет, тебя и другой царь не прогонит. Тот, кто служит, ни о чем ином не думая, нужен каждому властелину, как бы тот ни именовался. Тебе, нищему, не все ли равно, кому ты служишь? У тебя нет дома и нет родины.

112